В контексте скандальной истории с провалившимся финальным отбором на Евровидение-2019 напрягает пара моментов, которые прекрасно иллюстрируют глубину кризиса в котором мы оказались.
Во-первых, с какого времени в гибридной войне диверсией против Родины вдруг стали гастроли по территории противника? До такой тупости не додумывались даже советские номенклатурщики, которые, да, конкурентный культурный продукт «загнивающего запада», как правило, не пропускали. На чем собственно и погорели, потому что когда в середине восьмидесятых сюда зашел западный кинематограф, то особая общность – советский народ моментально просек, что «Звездные войны» Джорджа Лукаса никакая не пропаганда насилия как нам рассказывали, а просто космическая сказка, а «Кабаре» Боба Фосса вообще антифашистский фильм, и что у нас руки не стоят, не только пошить штаны, но даже снять нормальный фильм. А когда он (народ) это просек – карточный домик, выстроенный советской пропагандой начал рушится, хороня под собой идеологию. Запад победил СССР не ракетами, хотя они у него были, он победил жвачками, джинсами, музыкой и фильмами. Вот так бывает, иногда отсутствие конкуренции смерти подобно.
Впрочем, впускать или не впускать чужой продукт и, в какой мере его впускать – это вопрос дискуссионный, иногда да, иногда нет – опять же зависит от уровня развития отечественных секторов экономики, но выпускать свой продукт или не выпускать, тут двух мнений быть не может. И в отношении культурного продукта тоже. Тем более во время гибридной войны. Навязывать в стане противника свой положительный образ – нормальное положение вещей, часть военной стратегии. Даже в Советском союзе это понимали – советский балет гастролировал по всем капстранам, хотя холодная война была натурально гибридной войной и в Афганистане убивали советских солдат из американского оружия моджахеды, тренированные в лагерях западными военными инструкторами. Но балет гастролировал, потому что труппа из нескольких десятков человек, разворачивала общественное мнение, работала как контрпропаганда и польза от их выступлений была не меньше, чем от новых видов оружия.
С моей точки зрения, когда наши артисты гастролируют в России, они размывают образ врага, навязанный российской пропагандой, и ослабляют внутреннее единство российского общества. И очень жаль, кстати, что Вакарчук не гастролирует. С его конкурентным украинским продуктом он стоит нескольких дивизий.
Во-вторых, напрягают спикеры этого бреда. Люди, которые десятилетиями во власти, которые, то в Раде, то возле Рады, то министры, то лидеры фракций. Они сейчас вместо того, чтобы каяться за то, что во время их деятельности добивали армию, вместо того, чтобы на коленях вымаливать прощение у матерей убитых (фактически по их халатности) украинских солдат, они вместо этого открывают какой-то внутренний фронт. Против наших же артистов. Неплохо устроились ребята! Черт побери, слишком много в последние два года появилось внутренних врагов. Сначала мелькнули не те концерты и не те артисты. Потом не те кассиры. Потом не те прихожане (попы само собой все поголовно агенты ФСБ). Наконец, добрались до ФОПов. Опять артисты. Прямо по Иосифу Виссарионовичу шпарим: «…по мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться…». Ага?
Образ внешнего врага консолидирует разные группы, образ внутреннего врага наоборот расчленяет на группы. Этот феномен давно описан в социальной психологии. Сегодня внутренние «враги» у нас прямо на каждом шагу. Если не «продажная шкура», то уж «быдло, которому не дали халявы» наверняка. Налицо манипуляции с целью переориентации вектора конфликта с внешнего на внутренний. Налицо беспардонное навязывание дефективной психологии проигравшего Антимайдана обществу, которое еще пять лет назад мыслила кардинально по-другому, почему и победила. И с чего бы это? Какая цель?
Чтобы понять, надо немного отмотать пленку назад и посмотреть, когда возник казус Антимайдана и какие задачи он решал. Наша сегодняшняя система выросла из храмового хозяйства СССР, при котором человек работал, где скажут, получал, сколько скажут, за него все считали и все что нужно высчитывали. Где-то на самой вершине пирамиды, в сияющих далях сидел Слава КПСС, предавая через своих храмовых прислужников чего и где надо тщательнее.
Когда же Слава КПСС откинул копыта, то население не готово было изменить отношения между государством и гражданином и не знало, как это сделать, оно просто разделилось на тех кто за абстрактное прошлое и на тех кто за абстрактное будущее. Государство же осталось господином, а фактически господами стали храмовые лакеи, они и те, кто к ним смог протоптать тропинки, изгрызли всю пирамиду храмового хозяйства, набурили в ней каких-то секретных ходов, из общих лифтовых шахт понаделали личные кладовки. И при этом населению продолжали рассказывать, что страна и государство это одно и то же.
Когда народ начал шестым чувством начал ощущать когнитивный диссонанс, то те особи, которые отгрызли на миллионы, решили с помощью масс подвинуть тех, кто нагрыз на миллиарды и случился первый Майдан. Миллиардеры, увидев, что массы тоже ресурс, в свою очередь, решив их немного попользовать, тут же объяснили одной части населения, что другая часть, прыгающая на Мадане – это лодыри, обожрашиеся наколотых апельсинчиков. С одной стороны, старая как мир стратегия – разделяй и властвуй, с другой стороны, натурально создание воображаемых сообществ. Чисто тоталитарные секты, в которых лидер воспринимается как гуру, которого нельзя критиковать, правящая верхушка воспринимается как часть клана и защищается от критики извне, в любом случает. В полный рост работает логика – кто не внутри группы – тот враг, а с врагом можно по-всякому. Дефективная логика прикрывается методом рационализации иррационального – «А ваши тоже воруют, а мы не притесняем, а только защищаемся» и прочее. Все по науке. Открываем курс социальной психологии Дэвида Дж Майерса и читаем, наслаждаемся.
Казус Антимайдана – это, по сути, инструмент сохранения контроля над ресурсами через тоталитарное влияние на определенные социальные группы.
Восприятие последнего Майдана, по крайней мере, внутри промайданной части населения эту стратегию ломало. Украиноязычные и русскоязычные одинаково дружно ненавидели власть, одинаково презирали вождей сцены, ставя их на колени перед гробами, а простой дядька из самообороны вдруг начинал объяснять Яценюку, что тот не должен ехать через задний ход в аэропорт. Такое восприятие опасно для правящей верхушки, поскольку меняет отношение к власти – гражданин прекращает смотреть на государство, как на господина, который владеет всем – землей, недрами, людьми. А когда на государство прекращают смотреть, как на господина, то возникает концепт государства-подрядчика, а с подрядчиком можно спорить, торговаться, можно его менять. Чего никогда не получится с господином. Для правящей верхушки это неприемлемо и не будет приемлемо.
У нас депутат имеет отношение к фирме в оффшоре, директором которой до семнадцатого года была его жена. Специализация фирмы – торговля лесом, стройматериалами, оргтехникой и химией. Этот же депутат подает поправку о нулевой импортной пошлине для сырья, из которого делаются пластиковые бутылки. Этот же депутат кричит, что айтишник-задрот не хочет платить пенсии учителям. По его логике пока фирма, к которой он имеет отношение, будет торговать лесом через оффшор, айтишники, прежде чем разработать мобильное приложение, должны взять на работу бухгалтера, экономиста, юриста. Должны отчислять с зарплат программистов сорок процентов и бегать отчитываться в налоговой за свою контору как за маленький сталелитейный завод. А когда вдруг приложение не пойдет – на рынке высоких технологий всяко бывает, то и хрен с ними. И вот эта логика имеет право на существование, пока он состоит в виртуальном клане.
Как только до нас дойдет, что власть не может быть своей, что власть — это менеджеры, которые временно взялись управлять корпорацией, называемой государством. Эта корпорация берет с нас деньги по идее для того, чтобы защищать от внешнего врага, организовывать армию, судебную систему. Но на деле, когда надо защищать, то вдруг оказывается, что защищать некому и нечем. Деньги взяты – армии нет. Тогда добровольцы с помповыми ружьями отправляются закрывать своими жизнями дыры в обороне, тетки начинают тащить на себе, через границу бронники и война превращается в субботник, а менеджеры никак не отчитываются, чем они занимались десять лет назад и по-прежнему продолжают указывать, чего петь и чего не петь.
Когда мы поймем, что линия водораздела проходит не по горизонтали между нами и другими социальными группами, а по вертикали между нами и вот этими красавцами, годами трущимися в Раде, потому что мы платим налоги, а они нехило живут с наших денежек.
Когда мы поймем, что не мы должны этой голове, выглядывающей из окна сверху, а она нам должна, не мы должны перед нею отчитываться, кто куда ездит, а она должна перед нами отчитываться, что сделано сейчас и кто сидит за то, что не сделано вчера и за то, что нас позавчера тупо кинули на деньги.
Когда мы это все поймем, тогда законы и мораль будут постепенно становиться нормой для всех, государство начнет постепенно меняться, армия станет другой, и зайти к нам повоевать с несколькими батальонными группами уже не получится. Но господа начнут терять контроль над ресурсами. И вот именно это их беспокоит. Именно поэтому они сейчас берут пример с регионалов, направляя вектор агрессии против других социальных групп. И надо признать, что это у них неплохо выходит.
Олег Переверзев, для “Хвилі”
Źródło: https://hvylya.net/analytics/society/kak-vlast-na-meste-maydana-postroila-antimaydan.html
